k_und_k

а потом доходит до шпаг.

"Терновник" появился точно в назначенное время - под возглащающий вечерню колокол. Обыденно приветствовал товарищей по своему первому ночному обходу. Что творится у него внутри, догадывался, пожалуй, только альгвазил Эррера. В отличие от рубак-стражников, человек, которому не только порядок на улице поддреживать, но и пакостные загадки распутывать, должен читать по лицам не хуже профессионального шулера.
Дон же Диего, при всех его достоинствах, очень молод. Вот и рвется в дело, как гончая, почуявшая запах зверя. А что лицо пытается держать каменное, и манер не забыл... Так это в Севилье ценят непосредственность и искренность. Уже кастилец одевает на тело и лицо футляр сдержанности. Астурийцы же превыше всего ценят невозмутимость. Прямая спина, неподвижная верхняя губа - так они встречают и невзгоды, и радости.
Даже подумалось - а не выгдядит ли для них Севилья городом шутов? Где каждый кричит и машет руками, где женщины, невзирая на неодобрение церкви, чернят брови и румянят щеки. Где убивают быков на арене копьем с коня или мечом, а не выходят на него с пехотным копьем. Северяне-то от быков не уворачиваются, встречают глаза в глаза. Даже женщины.
Черт побери, Хорхе рассказывал, там даже вина не пьют! То есть пьют - вельможи. А народ чем-то другим обходится. Живут между морским прибоем и горными вершинами. А за славой и удачей, как и все, подаются в Севилью.
Впрочем, семейка дона Диего вино явно пьет. Купить мальчишке - а кем он был еще год назад? - университетский матрикул вовсе не дешевое удовольствие. Второй вариант - могучая лапа наверху, которая попросту отдала приказ о зачислении ректору.
Сил таких три. Церковь, король. И святейшая инквизиция, уверенно сидящая между стульев власти светской и духовной. Впрочем, одного взгляда на младшего алькальда довольно, чтобы понять - за него просили не дублоны и не сутаны.
Зеленая, и близко не монашеская, мантия. Устаревший на полстолетия берет с павлиньим пером. Ни аскезы богослова - впрочем, он юрист, а не теолог. Ни скромничающей заносчивости друга инквизиции - этот уж наверняка облекся бы в черное. Веселая дерзость человека, готового жить шпагой, не просчитывая интриг и мнений.
Но главное - оружие.
Ладные ремни, не новые - но и не больно ношеные. Легкие стальные ножны сами по себе оружие, а заодно - еще один объект чистки. В ножнах - эспадрон. Сложная гарда - единственное украшение - слегка потускнела в местах, куда при чистке особо не дотянешься.
- Дон Диего, позвольте взглянуть на ваше оружие. Ночью оно понадобится почти наверняка, вы же идете с нами в первый раз.
- Разумеется.
Не обижен. Хорошо. Действительно, де Эспиноса. Кажется, в Монтанье и Астурии иные рождаются для королевской гвардии. Только этого отчего-то потянуло в сутяги. Что ж, место уличного судьи - отличный способ совместить крючкотворство с кровопролитием.
Итак, эспадрон. Не новенький. Тесно знаком с точильным камнем, но на клинке ни щербинки. Были. Сточены. Уже любопытно. Иные взрослые кавалеры зубрят клинки о камни мостовой да оконные решетки - лишь бы казаться лихими рубаками. Этот, напротив, свел каждую зазубрину.
Сталь... Дрянная. Не то, что не толедо - вовсе дрянь. Клинок прочен, но толст. Форма - как в сельской кузнице ковали. Ну, дикие горцы: ни ложбинок, ни ребер. Толстенный округлый лом с двусторонней заточкой. Таким проще избить, чем зарубить.
- Диего, простите, но ваше оружие негодно. На ночных улицах нужна скорость, ваш же меч тяжел, словно якорь галиона-"апостола".
Санчо вынес вердикт - и принялся ожидать юношеского гнева. Не дождался. Правда, Диего отрицательно мотнул головой, но слова произнес спокойные и взвешенные:
- Знаю. Я с ним тренируюсь, а для этого чем больше вес, тем лучше. Но другого у меня нет.
- И денег купить, что поприличней, тоже? Ладно. Пока походите с этим. Но с первого же жалования извольте приобрести нечто более маневренное.
- Да.
Принял оружие, лязгнул ножнами.
- Попрыгали.
Диего тоже пригнул. Но сразу затем спросил:
- Зачем, сеньор альгвазил?
- Затем. Наше дело пугать всякую шваль. Потому мы должны греметь, как стальная шина по брусчатке, и скрипеть, как не смазанная ось.
- Ясно. Я слишком тихий? Сейчас! Ножны у меня достаточно длинные...
И сунул руку в привешенный к поясу кошель. Извлек восьмерной медяк.
- Для молодого школяра, - пояснил, - самая правильная монета. Пирог с треской столько и стоит. А меньше - только с тухлятиной или собачатиной.
Медный пирог отправился в ножны. Диего подпрыгнул. Тихонько лязгнуло.
- Годится?
- Вполне. Ну, да благословит нас святой Яго... Пошли.
Яркий свет факелов. Багряные блики на лезвиях алебард. Лязг и скрип амуниции. Не хватает разве знамени и барабана. Больше топота - меньше работы мечам. Спите спокойно, добрые горожане. Впрочем, откуда таким взяться - в порту? Который есть продолжение корабля на суше. За главным отличием - на хорошем корабле чисто! Зато крысы водятся и там, и там. А еще и там, и там, держат крысоловов!
Весело.
Изредка по углам шныряет тень.
- Хосе, старина! Чего тащишь?
И на место дневных понятий приходят ночные. Вот, например, человек с мокрой сетью на плече и четырехлапой "кошкой". Это не вор, честный добытчик - шарит по дну в поисках того, что потеряли рыбаки или корабли. И находит. Разное. Когда как повезет. Для стражи - друг незаменимый.
- Сегодня трупов нет. Зато есть сеть, совсем целая, и медяшка, - которую ловец и демонстрирует с гордостью. Еще бы, нашарить на дне кольцо c дырой в два кулака да толщиной в палец! Тут и опыт нужен, и везение, - Перуанский галион с паруса обронил, а я приметил, куда. Главное - под самый берег! В общем, дня три жить можно весело. А ведь у меня ни дня без улова.
- Ну да, ты ловкач. Ничего подозрительного не видал?
- По мне, так все в порту подозрительно... Но этакого особого - поди-ка, нет. Сеньор альгвазил, если вы увидите, что кто-нибудь ловит на моем месте, вы ведь его вздуете?
- Я-то вздую. А что сделает младший алькальд?
- Приговорю к позорному столбу за нарушение монополии, - немедля отзывается Диего.
- А что тот столб? Тут такой народец, молодой сеньор, им стыд глаза не выест. Хотя, конечно, никто не помешает мне купить корзину апельсинов, да душу отвести как следует, швыряючи...
И патруль расходится с вежливо приподнявшим рыбацкую шляпу законнопослушным гражданином. Он не один такой - но река поделена. И права незарегистрированной гильдии соблюдаются не менее строго, чем иных официальных. Иначе - будут драки и поножавщина. А сеньору альгвазилу нужено спокойствие. Не потому, что он такой умный, что сам знает, как лучше - потому, что с него именно за спокойствие и спрашивают.
Порт должен работать.
Днем и ночью, зимой и летом. У причалов кораблей, как сельдей в бочке. Места мало, но Севилья справляется. Стоит кораблю причалить, как опись сложенного в трюмы товара, еще не минув таможни, аппетиты которой велики, но известны, отправляется под своды Лонхи. Там купеческое собрание немедля расхватывает груз. И, когда чиновники подписывают разрешение, а им тоже нет смысла время тянуть, в дело вступают грузчики. Стоять и ждать некогда, у Севильи гавани нет. Вместо нее - река.
Четыре-пять дней - и корабль готов принять новый груз, отдать швартовы и двинуться вниз по течению - навстречу морю и новому плаванию.
Но сам товар не настолько быстр. И если корабли могут быстро меняться у причалов, то грузы ждут столько времени, сколько нужно - на складах.
Ими живет торговля Испании. Но, чтобы склады работали, нужна не только сохранность строений. Нужно, чтобы потоки людей и повозок текли, не прерываясь малейшими беспорядками. Отсюда и очередность забот альгвазила.
Если кого убили и похоронили в тине - город вряд ли заметит. Если кого обворуют - в обиде лишь обокраденный. Но если драка перекроет пути повозкам на несколько минут - в Лонхе будут недовольны, а значит, недоволен будет и городской совет. Если наваленный хлам снизит скорость доставки груза с кораблей на склади и обратно - об этом может услышать и первый министр. Если же случится пожар на складах, обеспокоится король.
И если причалы да дороги в полном доступе стражи, то для того, чтоб заглянуть на склад, необходима санкция алькальда. До этого самого дня во время ночных обходов Санчо Эррера нес полный груз ответственности - но не располагал многими возможностями. Разумеется, всегда можно было побеспокоить старшего алькальда - если причина серьезна. Даже и ночью. В конце концов, принимает же он по ночам осведомителей. Но так, с судьей под рукой - гораздо удобней.
- Стой! - у Диего рука на эфесе.
- А поздороваться? - добавляет сеньор Эррера. К чему зря пугать троицу сменившихся стражей. Пусть у них и оттопыриваются плащи.
- А как же, сеньор Эррера! Доброй вам ночи.
- И вам хорошо отоспаться. У Кальяри, вижу, нынче партия шоколада?
- Да, сорок бочек с "Афортунадо" и еще сотня с "Новия дель Вьенто". И, верно, не залежится, флот из Индий уже должен выйти. Цены рухнут, и надолго. Но уж мы перед тем домашних побалуем. Хотите своим, Санчо? Тебе - полголову отколем.
Альгвазил развел руками.
- Таскаться неохота. Мне тут еще всю ночь маршировать...
Когда довольную троицу поглотил очередной поворот, Диего поинтересовался:
- Сеньор Кальяри, полагаю, знает, что его служащие поворовывают?
- Это не поворовывают. Поворовывают, когда купец недостачу на своей мошне заметит. А это - пробуют. На шоколаде сидеть, и не откусить? Ни самому, ни семье с детишками прихватить? Ну, приволокут домой по шоколадной голове. Купец оперирует десятками и сотнями тонн, что ему десяток фунтов? И, разумеется, он знает. Что охрана прихватит чуток товара - принято. Обычай...
При слове "обычай" непонимание в глазах алькальда рассеялось.
- Это интересно. Обычай старый?
- Скорей древний. При арабах тоже так было. Ну, а теперь никто ничего не меняет потому, что всех это устраивает. Купцы учитывают потери, когда платят за место, хозяева складов - назначая жалование охране.
- Ясно. Но не проще ли поднять им жалованье? Так, чтоб они согласились не носить домой товар?
- Ну, нет. Медь да серебро все дешевеют да дешевеют. К тому же для портового люда куда интересней добыть вещь, чем ее купить. Больше славы. Ну, вот обычай этому и потворствует.
- Ясно...
Диего молча шагает дальше. Потом вдруг роняет полупонятное:
- Соотношение формального и обычного права в легальной практике портового района Севильи.
- Что?
- Я вслух сказал? Это тема для разработки тезиса. Я ведь еще не выбрал окончательно, а это и вопрос практичный, и звучит внушительно.
- Да, вполне. Так ты у нас временно? Вернешься в школяры?
- Ну, тезис лиценциата защищу точно. А бывших школяров не бывает... Но ночная служба мне пока нравится.
А чему тут не нравиться? Приятная прогулка, неплохое общество, интересно. Даже когда вокруг будет знаком каждый булыжник, река и порт подкинут что-нибудь новенькое.
Вот, например, лежащее поперек пути тело. И не втом даже дело, что пьяное, а том, что - захламляет. По кодексу выходит штраф или порка. Что ж, оттащив кадавр в сторонку, стражники живо принимаются изучать карманы бедняги. Тащить его на себе в кутузку? Не дело. Потому в составе патруля, помимо алкальда, имеется палач.
- Денег нет, только какие-то бумажки, - сообщает один из стражников, - Будем пороть? Заодно и протрезвеет...
- Погоди, дай глянуть. Может, его обобрали, а штраф ему по карману.
- Так он одет простым матросом...
- Вот потому бумаги и посмотрим. Судья должен изучить все доступные сведения. Так. Договор о найме Хуана Бальса, матросом на "Энкарнасион". Сбор завтра.
- Точно были деньги... - вздыхает стражник, что заглядывал в пустой кошель моряка, - только бурдюк на ремне теперь пустой, а бурдюк под ремнем - полный.
- А вот вторая... Посветите-ка ближе... Договор о найме... матрос... на "Афортунадо". Время сбора - через три дня. Третья бумага. "Сольтеро". Время сбора... неразборчиво.
- "Сольтеро" вчера вышел, дон Диего.
Патруль вздыхает. Волочь пьяного придется. Не всем. Двое доставят груз к причалу, у которого стоит "Энкарнасион". Вызовут дежурного офицера. Сдадут гуляку - с тем, чтоб тот не мог сбежать на берег. А с ним - бумагу. Приговор. "Надлежит человеку сему отслужить полученную по каждому из контрактов премию вдвое, ибо сорвал он один, и имел намерение сорвал один из оставшихся. Поскольку же намерение есть действие..."
Ну, "Сольтеро" уже ушел за треской. Теперь его полгода не увидеть. А на "Энкарнасионе" за ненадежного человечка цепляться не стали. Продал дежурный офицер оба причитающихся на долю своего галиона месяца подневольного моряцкого труда за десяток реалов. И Хуан, страдая похмельем, отправился на "Афортунадо". На котором ему предстояло служить полгода бесплатно. Первый лейтенант этого урка был доволен. Моряк-то Бальса Тройная Глотка неплохой. А что на берегу любит гульнуть - так это его проблемы! Что стряслось - и гадать не стоит. Взял, как написал законник, "премию", что в переводе с латыни на живой значит - "первые" деньги, выпил. До пустого кошеля. С похмельных глаз да сухой глотки забыл, что уже записался на корабль. Взял вторую... Хорошо, его стража нашла. Так для того она и топочет по порту. Чтобы все шло заведенным порядком.
Это все будет завтра. А сегодня - уже почти утро. Утро после спокойной ночи: разогнано три драки, предотвращено с десяток попыток выбросить громоздкие вещи на проезжую часть. "Терновником" выписана добрая тысяча плетей по сотне спин, взяты и должным образом поделены штрафы. Городская стража, как и складская, живет не только жалованьем. Совершенно официально. Для короля - пережитки старых времен, для школяра Диего - типичный казус обычного права. Для совета Севильи - способ сэкономить вовсе не бездонную казну. Впрочем, доля короля и города аккуратно отложена. Патруль исполнил свой долг. Осталось только вернуться в присутствие. Сдать деньги под запись. И - по домам, отсыпаться!
Вот и Диего уже позевывает. Долг исполнен, по сторонам - чужие кварталы. Дозора больше нет - есть четверо попутчиков. Остальных вобрал в себя город.
Диего что-то говорит о нелюбви к узким улочкам. Сравнивает стены с кандалами.
- Да вы поэт.
- Я обычно оцениваю себя скромней. Но в Академии меня иногда милостиво выслушивают...
- Эй, там, впереди, толпа!
Лица, замотанные плащами, злое мелькание извлекаемых из ножен клинков... Приходится Санчо отдать единственную уместную в таких обстоятельствах команду:
- Уходим!
Что толку для стражника помирать в узких проходах, что звания улиц никак не заслуживают? Тем более, на чужом участке и вне дежурства?
Ведь этим типам нужно только отогнать патруль - дать уйти остальным. Для того они и толкутся кучей. А драться вчетвером против десяти ради того, чтоб задержать какого-нибудь голодранца - не стоит. И вообще, портовая банда - не убийцы какие. Драться будут только за своих. Стоит освободить дорогу - исчезнут, как не бывало.
Но дон Диего стоит столбом, рука указывает заточенным ломиком в сторону нападающих. Пришлось Санчо скрипнуть зубами и становиться рядом. Ввязываясь в совершенно ненужную и смертельно опасную стычку. Но бросить парня никак не получается, пусть дома жена и дети. Санчо помянул нечистого, толкающего на легкие пути. Четверо против десяти показалось мало? Так двое стражников уже бежали! Сам разрешил. Хорошо хоть, место узкое. Есть надежда выжить.
Время вышло. Неровно, словно даже прыжками, подскочили первые противники. Диего, кажется, и не шелохнулся, но ему под ноги полетело сразу двое. Словно споткнулись. Третий вскинул меч, чтоб рубануть сплеча - Санчо встретил его легким ударом от кисти, немного поспешным - чтоб не опоздать. Случилось чудо. Противник даже не пытался уйти или закрыться. Принял удар. Меч прозвенел по камням, вслед за ним рухнул и его владелец... Короткий взгляд вбок - там Диего выдергивает эспадрон из чьей-то глазницы. Оставалось громко вознести хвалу Марии, и удвоить старания.
- Они пьяны! - голос Диего непривычно звонок.
Только теперь Санчо разобрал запах. Точно. Выходит, мерзавцы отучились уважать стражу? Ну, пусть пеняют на себя. И, кстати, пусть плачут альгвазилы этого района. Дон Хорхе получит полный отчет. И пусть здесь он не начальник, весом в аудиенсии обладает немалым. Еще бы! У него в порту порядок, а тут, внутри стен что творится? Хуже, чем в Триане!
А рассказать будет кому. Пусть на ногах еще пятеро врагов - шансов победить у них мало. Какой тут бой, если до них до сих пор не дошло, что пора отступать. Первые удары алькальда с альгвазилом были слишком уж точны и смертоносны. Остатки хмельной банды даже не понимают, что спотыкаются о тела товарищей...
По счастью, не все удары оказались идельно смертоностыми. Воздух насытился проклятиями тех, кого слегка задели, и стонами тех, кого задели сильно. Иные не заметили серьезных ран - эти умрут позже. Ну и кому они нужны?
Уж не тем, кто, наконец-то, показал пятки. И не тому, ради кого изображали перед стражей грозную силу. Хотя бы потому, что не смогли ни запугать, ни победить в стычке. Десятеро - двоих! Значит, цена им меньше, чем камням пропитанной конской мочой и человеческой кровью мостовой. По крайней мере, в глазах черной тени, которой не удалось мелькнуть мимо разгоряченного боем алькальда.
- Стойте, сударь! Покажите лицо, и назовите свое имя!
Фигура в черном - впрочем, ночью всякий кот черен - остановилась. Выпрямилась. Ленивым движением откинула плащ с левой стороны груди, показывая кровавый знак меча. Едва заметный на черном колете.
- Я рыцарь Калатравы. Этого довольно.
- Покажите лицо. Назовите имя. Или ступайте с нами.
В ответ - свист покинувшей ножны шпаги и выпад. В пустоту - дона Диего уже нет на прежнем месте.
- Сопротивление аресту, сударь, серьезный проступок, - законник еще ухитряется говорить, между уходами, - А покушение на жизнь городского чиновника при исполнении - тем более...
Диего замолк. Верно, бережет дыхание. Схватка оказалась тихой - ни звонкого стука сталкивающихся клинков, ни злых словечек. Состредоточенное противостояние двух человек, одному из которых нужно уйти, а второму - взбрелось загородить дорогу.

Диего продолжает бой. Только что чувствовал себя великим мастером фехтования, совершенно непобедимым. Чего вовсе не ожидал. Студенты, народ, конечно, буйный. Но, сцепив шпаги с любым забиякой, чувствуешь только желание поразмяться, показать себя - и уйти целым. Или не совсем целым, небольшой порез придает мужественности. А потому за последний год, как перестал числиться ребенком, Диего дрался с десяток раз - и не получил ни одной раны, удовольствовав противников царапинами. Иные теперь числятся приятелями. А уж разбив десяток пьяных пикаро... Океан по колено, Пиренеи по пояс!
Теперь обретенная самоуверенность затрещала по швам.
Уход. Еще уход... Противник отжимает к стене. У него совсем немного приемов, но, Пресвятая Дева, как же быстро мелькает сталь! Сталь, что при первой же ошибке принесет боль и смерть. А движения человека - и клинка - так трудно читать в темноте! Уход. Еще уход. Сеньор Эррера куда-то исчез. Неужели бежал, как стражники? Что ж, этот враг куда опасней тех десяти...
Диего начал понимать, что спасти его может только ошибка человека в черном, чей клинок заставляет танцевать и отжимает к стене. Сужает маневр, оставляя выбор между шагами, ведущими к отсрочке и шагами, ведущими к быстрой смерти. Будь пляска стали чуть медленней, можно было бы...
Диего сделал шаг вперед и вбок, повернул руку - и с удивлением увидел, как противник не то что отступил - шарахнулся назад. Времени хватило. Диего снова шагнул вперед и вбок, пытаясь выиграть если не бой, то позицию. Недостаточно быстро - враг наклонился вперед, в неимоверном, кошачьем движении обошел клинок алькальда, на который должен был напороться... Рука школяра недовернула какой-то градус. Не то, чтоб не успела - Диего и представить не мог, что человек в состоянии так извернуться. Пришла его очередь отступать - быстро, взахлеб, в несколько панических шагов. То, чего делать никак нельзя. Так можно запнуться даже на ровном месте. Он это знал - но забыл, когда смерть промелькнула слишком близко.
Разумеется, под каблук сапога подвернулся скользкий камень. Инстинкт - падать его не учили - заставил выставить локоть, немедля взорвавшийся болью. Меч выпал из руки, подобрать левой времени уже не было. А глаза, запоздало-заученно уперлись в противника, и даже закрыть их напоследок - нет сил. В голове бьется: "упал, значит, умер".
Противник подскочил - и отшатнулся, перебросил оружие из правой руки в левую. За его спиной выросла фигура титана - голос, однако, принадлежал альгвазилу Эррере.
- Уходите, сударь. И оставьте в покое моего ученика.
- Годится. Прощайте, сеньор диестро. Надеюсь, вы научите своего протеже не только бою, но и осмотрительности.
Тень растворилась в рассвете, спокойные шаги исчезли в тишине города, столь непохожей на портовый шум, что ночью только усиливается, ведь ночь - время ломовых телег...
Санчо протянул руку алькальду, помог встать.
- Цел?
- Да, - и только теперь вспомнил об ушибленном локте, морщится, - Сеньор Эррера... Вы ударили этого человека в спину. Ну, то есть в руку, конечно, но со спины.
Нашел время и место обсуждать вопросы чести! Впрочем, вызова в словах "Терновника" нет. Только вопрос. Значит, следует просто ответить. Во всяком случае, парень в состоянии говорить, и голос не дрожит - а ведь только что должен был умереть. Или не понимает этого?
- Он стоял ко мне спиной. Это ведь не дуэль. При задержании преступника не до благородства. Запомни - одно предупреждение, потом удар насмерть. В спину, если получится. А если внезапно, совсем хорошо.
- Но вы не убили этого человека. Хотя могли.
- Заметил? Будь покоен, он тоже обратил на это внимание. Я мог уколоть не в плечо, а под лопатку. И если нам, и верно, встретился рыцарь Калатравы - что почти означает секреты короны - он тоже это понял. И запомнил. И не будет мстить. Что вовсе не означает, что не убьет, если получит приказ.
- Ясно...
- И прости, что не помог сразу. Решил не мешать тебе. Я немало слыхал, о школе дона Нарваэса Пачеко, и знаю - она не готовит к бою бок о бок с товарищем. Хотя учит битве против нескольких противников. Но десяток - это слишком. Почему ты не отступил со всеми? С самого начала?
- Я испугался, сеньор Эррера. Ноги словно к земле приросли. Пришлось драться.
Вот так спокойно и говорит: испугался. Ну и где, спрашивается, испанский дух? Впрочем, лгать в глаза человеку, что только что спас тебе жизнь - тоже не дело.
- Все бы так пугались, - настроение у Санчо вновь поднялось. Уж он-то не струсил. Ни так, ни этак. А из молодого человека будет толк. Что до бледности, ее можно прогнать. Есть верное средство. - Чего б там не говорил наш ворчун Хорхе, ты у нас приживешься. А раз так... Пошли ко мне домой. Там у меня добрый херес и злая жена.
А еще дети. Пусть парень посмотрит, да поймет, что осторожность старых служак объясняется заботой о семье.
- Хорошо, сеньор Эррера. Тем более, патруль мы уже не соберем.
- Это точно. И вот что - бросай своего сеньора Эрреру! Для тебя - Санчо.
- Польщен честью.
- Взаимно. Кстати, в будущем сам захаживай. Думаю, несколько тренировок со мной пойдут тебе на пользу.
И хлопнул нового товарища по плечу. Теперь Диего стал ему именно младшим товарищем. Которого следует учить и натаскивать, а не гнать и отваживать. Такова уж натура Санчо: на сделанное ему самому добро он может махнуть рукой, но коли уж самому довелось оказать кому услугу... Он не даст этого забыть. Самым простым способом. Став добрым другом и совершенно незаменимым человеком.